А. Т. КОВАЛЕВ
ВРАГ НЕ ПРОШЕЛ
На третий или четвертый день войны Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. Т. Тимошенко вызвал в Москву группу командиров инженерных войск, в том числе и меня.
Мне была поставлена задача — принять на Ленинских горах 60–80 саперов, 13–15 грузовых автомашин и отправиться в распоряжение начальника инженерных войск Западного фронта.
На следующий день мы выехали из Москвы. В Ярцеве нас обеспечили взрывчатыми веществами. Наши руководители полковники Старинов и Овчинников показали нам северо-западнее Ярцева место, где будет оборудован запасной склад взрывчатых веществ и мин.
В район города Могилева, в штаб инженерных войск Западного фронта, мы прибыли 28 июня. Начальник инженерных войск фронта генерал-лейтенант Васильев поставил мне конкретную боевую задачу по взрыву железнодорожных и автодорожных мостов, а также по минированию отдельных мест в полосе железной дороги Осиповичи — Могилев. Генерал также ознакомил меня с обстановкой на этом направлении. Сообщил, что, по некоторым данным, автогужевой мост через реку Березину в Бобруйске якобы взорван неудачно и передовые моточасти немцев переправились через реку. В заключение он сказал, что моя группа в дальнейшем будет называться — отдельный отряд заграждений. Для того чтобы охрана железнодорожных мостов допускала меня с саперами к объектам, ко мне прикомандировали лейтенанта НКВД Бондарчука. После предъявления им документов охрана уходила, а саперы приступали к подготовке объектов ко взрыву. На пути к автогужевому мосту через реку Друть, примерно на 30-м километре от Могилева, нас обстреляли с воздуха два штурмовика противника. Но все обошлось благополучно. При повторном налете лейтенант Бондарчук был убит и похоронен там же, у дороги. Документы его я отвез в Могилевское управление НКВД. Вместо Бондарчука ко мне прикомандировали старшего лейтенанта (фамилии не помню).
К полудню 30 июня мы стали минировать мост через реку Друть. Оставив большую часть отряда во главе со старшим лейтенантом у моста, я с минами и взрывчатыми веществами направился дальше по шоссе на Бобруйск. Проехав километров двадцать, мы встретили небольшую группу военных во главе с майором, отходившую на Могилев. Вооружение этой группы — одна противотанковая пушка на прицепе к танкетке. Майор сообщил, что их преследуют передовые моточасти немцев, видимо разведка.
На этом рубеже наш отряд заграждений минировал спаренными минами ТМ-35 отдельные узкие места — дефиле по шоссе, западные берега рек, и взрывал трубы и мосты. Примерно через час после того заминирования первого дефиле и дорожной трубы появились немецкие танки. Первый достиг дорожной трубы. Наехал гусеницами на спаренные противотанковые мины. Взрыв. Второй шарахнулся вправо от дороги, угодил на минное поле и подорвался. Из членов экипажей только двум гитлеровцам удалось спастись. Отходя, мы заминировали еще в двух-трех местах шоссе и вернулись к мосту.
Ко мне подошла девушка-телефонистка (на западном берегу реки Друть был телефонный узел) и сказала, что старшего начальника вызывают к телефону. «Я, начальник гарнизона города Могилева, — звучало в трубке, — приказываю вам мост через реку Друть ни в коем случае не взрывать».
В голосе я уловил немецкий акцент, ясно было, что откуда-то подключился враг.
Не теряя времени, мы завершили подготовку моста ко взрыву. Работы были закончены еще засветло, но мы ждали.
В полночь с западного берега Березины был открыт сильный автоматный и орудийный огонь, причем орудия били по мосту, видимо, с целью повредить электровзрывную сеть. Меня ранило, но не тяжело, пуля задела голову. Когда огонь прекратился, на мост двинулись танки. Мы этого и ждали. Мост вместе с броневыми машинами взлетел на воздух.
До утра было тихо. 1 июля к нам подошла стрелковая рота Ларионова и заняла оборону по левому берегу реки Друть. Наш отряд заграждений отправился к очередному объекту — железнодорожному мосту через эту же реку. В полосе между железной дорогой Осиповичи — Могилев и шоссе Бобруйск — Могилев проходили полевые и лесные грунтовые дороги, а через реку Друть — низководный балочный мост. На западном берегу реки, у моста, мы установили противотанковые и противопехотные минные поля, оставив и обозначив проходы на лесных и полевых дорогах, по которым отходили наши части на Могилев. В тот же день ко мне прибыл адъютант командующего 13-й армией генерал-лейтенанта Филатова и передал его приказание доложить — зачем взорвали автогужевой мост через реку Друть.
Поручив саперам подготавливать железнодорожный мост ко взрыву, поехал в штаб армии. Дорогой узнал, что западнее Могилева оборудуют полосу обороны воины 172-й стрелковой дивизии. Воспользовавшись тем, что на западной окраине Могилева расположен санитарный пункт дивизии, повернул туда — мне оказали медпомощь, наложили перевязку на рану. После доклада начальнику инженерных войск штаба армии полковнику Бабину, а затем командующему я вернулся к своему отряду.
Отходя к Могилеву, мы взорвали три железнодорожных и два автогужевых моста через притоки рек Друть и Днепр.
Начальник 3-го отдела Главного военно-инженерного управления полковник Старинов сказал мне, что задачу я выполнил и что он будет докладывать в штаб фронта об отзыве меня из Могилева. Правда, в дальнейшем я дополнительных указаний не получил, связь была потеряна, поэтому обратился к начальнику гарнизона города Могилева полковнику Воеводину с просьбой оставить отряд в его распоряжении. Это было в середине июля.
В нашем отряде заграждений действовала саперная учебная рота 13-й армии. Но полковник Бабин не успел забрать своих саперов, уже не позволяла обстановка — штаб армии переместился из района восточнее Могилева на Смоленск. Эта рота, кроме группы саперов-подрывников во главе со старшим лейтенантом, влилась в состав сформированного сводного стрелкового полка и занимала в парке имени Горького оборону перед мостом через Днепр.
Находясь в распоряжении полковника Воеводина, я выполнял различные его приказания, держал постоянную связь с командиром 172-й стрелковой дивизии генералом Романовым и дивизионным инженером майором Толмачевым, принимал участие в формировании сводного полка из состава отходивших с запада через Могилев подразделений и групп наших войск.
К 25 июля противник не только полностью окружил Могилев, но и расчленил его оборону на несколько частей.
Ночью 26 июля лейтенант штаба дивизии чудом добрался до командного пункта полковника Воеводина (командный пункт находился в подвале костела на Первомайской улице) и вручил боевой приказ, вернее выписку из приказа командира 172-й стрелковой дивизии генерала Романова. Насколько я помню, в первом параграфе говорилось, что дивизия частями и подразделениями отходит на запад в леса. Во втором параграфе приказывалось майору Ковалеву (мне) взорвать мост через Днепр в Могилеве.
Расставшись с полковником Воеводиным, направился выполнять приказание. Было подготовлено два способа уничтожения моста: основной — путем взрыва и дублирующий — поджечь его, для чего было заблаговременно поставлено по сторонам по 2-3 бочки горючего (керосин, мазут). После окружения Могилева противник огнем из пулеметов и автоматов изрешетил бочки, и горючее из них вылилось. Остался единственный способ — взрыв. После 20 июля, когда противник замкнул второе кольцо окружения Могилева, он несколько раз пытался наступать на город через мост, но атаки были отбиты. Враг оставил на мосту немало убитых солдат и офицеров. Электровзрывная сеть была повреждена противником. Старший лейтенант (фамилии не помню), возглавлявший группу саперов, в течение двух ночей посылал саперов под мост для исправления взрывной сети, но безрезультатно — сеть оставалась бездействующей, а саперы погибали. В эти дни к щели, в которой размещалась группа саперов — подрывников, прибился мальчик лет 10–12. Он был голоден, оборван и просил старшего лейтенанта оставить его у себя. Бойцам он полюбился, я не возражал, что они его приютили. Когда я подошел к саперам и спросил, исправна ли взрывная сеть, старший лейтенант ответил отрицательно.
— Сегодня надо во что бы то ни стало взорвать мост! Кто добровольно желает исправить взрывную сеть? — обратился я к саперам.
Вышел рослый черноволосый боец. Он снял сапоги, гимнастерку. Гитлеровцы открыли по нему огонь. Пуля настигла сапера, и его навсегда скрыли воды Днепра.
Разрешите мне! — заявил мальчонка. Глазенки голубые, серьезные. — Я могу нырять.
Жаль мальчонку, но другого выхода не было. Разрешил. Он тихонько скользнул по берегу под мост и неслышно опустился в воду. Мальчик пролез там, где не могли пробраться взрослые, и, к нашему удивлению, срастил перебитые провода. Ожила стрелка омметра. И вскоре саперы обнимали вернувшегося маленького героя.
А на рассвете, когда части дивизии шли на прорыв окружения, а враг бросился в очередную атаку, мост взлетел на воздух.
Тогда мы и расстались с мальчонкой. С двумя саперами и старшим лейтенантом я пробирался из осажденного Могилева на восток.
Солдатами были все / сост.. И. И. Гаврилов, Н. А. Толстик // 2 изд. доп. и исправл. — Минск: Беларусь, 1972. — С. 247–251.
