Ф. А. БАКУНИН. НА ДНЕПРОВСКОМ РУБЕЖЕ

Накануне Великой Отечественной войны 61-й стрелковый корпус дислоцировался в Тульской области и в городе Тула. В его состав входили 110-я и 172-я дивизии и корпусные части. Война застала нас в летних лагерях.

Пополнение корпуса мобилизованными воинами (в основном это были туляки) прошло организованно, по плану. На пятые сутки войны штаб корпуса прибыл в железнодорожном составе на станцию Кричев. 26 июня представитель Генерального штаба передал боевой приказ: корпусу занять рубеж обороны по Днепру на участке Шклов — Могилев — (исключительно) Быхов. Передний край обороны от города Шклова до деревни Мосток по восточному берегу Днепра. В приказе обращалось особое внимание на оборону Могилева. Штабу корпуса было предоставлено право выбрать наиболее удобный рубеж для переднего края обороны западнее Могилева, создать предполье на рубеже Круглое — Белыничи — станция Друть.

«Значит, придется сражаться на белорусской земле», — подумал я и начал присматриваться к местности. Поражала живописная природа Белоруссии. Наш поезд мчался через леса и перелески, громыхал над змеистыми реками и пестрыми лугами. Мелькали одна за другой деревни, притаившиеся на склонах холмов, у речушек.

Наш штаб прибыл на станцию Луполово. На первый взгляд показалось, что это — глухая станция, затерянная среди вековых сосен и елей. Но это уже было предместье Могилева. За Днепром, на высоком берегу, виднелся белокаменный город.

Почти одновременно с нами на Луполово прибыли корпусные части: два артиллерийских полка, зенитный полк, батальон связи, саперный батальон, два отдельных противотанковых дивизиона и корпусная эскадрилья. Надо отдать должное, железнодорожники в той сложной обстановке хорошо справились со своими задачами.

В Могилеве мне не приходилось раньше бывать, но я знал, что с этим городом связано много исторических событий.

В империалистическую войну тут находилась Ставка Верховного главнокомандования. Громить царскую ставку в ноябрьские дни 1917 года сюда с матросами приезжал первый революционный Главнокомандующий Николай Васильевич Крыленко.

Здесь в 1812 году проходила отступающая русская армия, преследуемая войсками Наполеона. А под Салтановкой корпус генерала Раевского дал бой французским полкам маршала Даву. Сражение было выиграно, русская армия переправилась через Днепр.

Могилев мне понравился. Город над Днепром чистый, зеленый. Улицы, дома отражали его многовековую жизнь. Но в эту старину вписывался молодой просторный и многоэтажный город.

27 июня командование корпуса совместно с обкомом и горкомом партии, облисполкомом и горисполкомом занялись разработкой плана обороны Могилева. В плане предусматривалось привлечение местного населения для рытья окопов и противотанковых рвов, формирование боевых отрядов на предприятиях, охрана наиболее важных промышленных объектов. Ставились задачи органам милиции и войскам НКВД.

Была дорога каждая минута. С запада уже доносилась артиллерийская канонада, в воздухе ревели немецкие самолеты. Они обстреливали войска, бомбили город. Надо было срочно приводить в порядок прибывающие части, вести рекогносцировку местности, создавать оборону, уточнять обстановку и срочно установить связи с частями Западного фронта.

Я узнал, что в лесу восточнее станции Луполово разместился штаб фронта. Для того чтобы ознакомиться с обстановкой, в штаб фронта вместе со мной поехал начальник штаба корпуса генерал-майор И. И. Биричев, командующий артиллерией комбриг Н. Г. Лазутин.

На командном пункте штаба фронта встретились с начальником штаба генералом В. Е. Климовских. Я его знал по Ленинградскому военному округу.

— Обстановка на фронте тяжелая, — сказал нам генерал Климовских. — По сути дела точно не знаем, где наши войска, со многими частями нет связи. Утеряна связь с 3-й и 10-й армиями, которые ведут бои в районе Минска. Имеем связь лишь с 13-й и 4-й армиями. 4-я армия отходит на Бобруйск. Это направление наиболее опасное. Принимаем все меры, чтобы задержать вражеские войска на реке Березине.

Вести были неутешительные.

Я следил за событиями, которые развивались в последние два года в Западной Европе, Африке, и понимал, что война с фашистской Германией будет исключительно тяжелой. Гитлеровская армия была сильной, технически оснащенной, располагала большим боевым опытом.

По дорогам с запада через Могилев сплошным потоком двигались беженцы, отходили тыловые подразделения и лечебные учреждения, которые давали самые противоречивые сведения о противнике. По сути дела никто не знал, что происходит на западе. Лишь стало известно, что заняты врагом Минск, Слуцк, Бобруйск. За неделю противник прошел от границы более четырехсот километров, до Могилева оставалось всего сто километров, а части нашего корпуса начали лишь прибывать. Первым выгрузился 388-й стрелковый полк под командованием полковника Семена Федоровича Кутепова. Ему приказывалось срочно оседлать шоссе Бобруйск — Могилев как наиболее важное направление вероятного удара противника. 29 июня по шоссе Могилев — Минск занял оборону 514-й стрелковый полк этой же дивизии (командир подполковник Сергей Александрович Бонич).

28 июня началось практическое осуществление плана обороны. Десятки тысяч жителей Могилева и окрестных деревень продолжали вести оборонительные работы (руководство работами было возложено на начальника инженерной службы корпуса полковника Н. А. Захарьева). Прибывающие воинские части сразу занимали боевые позиции. Зенитный артиллерийский полк взял под воздушную защиту войска, железнодорожные станции, важнейшие промышленные объекты.

Отряды милиции и самообороны вели борьбу против немецких лазутчиков и десантников.

Пока не прибыл штаб 172-й стрелковой дивизии, временно исполнять обязанности комдива было поручено начальнику оперативного отдела штаба корпуса полковнику Фурину. Вместе со мной выехали на местность для организации в ее полосе обороны начальник штаба корпуса Биричев, бригадный комиссар Воронов, комбриг Лазутин, полковник Фурин, полковник Захарьев, полковник Мазалов и майор Туманян.

Прежде всего надо было организовать оборону на бобруйском направлении. 388-й стрелковый полк сосредоточился в районе станции Буйничи, а затем ему была поставлена задача оборонять участок Тишовка — Буйничи — Селец. В то же время Биричев и Туманян поставили задачу по организации разведки. 514-й стрелковый полк оборонял участок Пашково — Тишовка, с целью не допустить противника со стороны Белынич. 747-му стрелковому полку была поставлена задача прочно оборонять участок южная окраина Могилева — Дашковка.

Важная роль придавалась артиллерии, оборудованию основных, запасных и ложных позиций. Поэтому командование ею временно было поручено командиру 340-го легкоартиллерийского полка 172-й дивизии полковнику Ивану Сергеевичу Мазалову, волевому и инициативному, можно сказать, прирожденному артиллеристу.

Как же распределялись остальные войска нашего корпуса на днепровском рубеже?

110-я стрелковая дивизия (командир полковник Василий Андреевич Хлебцов) организованно заняла оборону на участке Шклов — Мосток по восточному берегу Днепра. Полоса же обороны 172-й дивизии выдвигалась на запад на 15–20 километров. Позже командующим 20-й армией генерал-лейтенантом П. А. Курочкиным нашему корпусу была подчинена 53-я стрелковая дивизия (командир Ф. П. Коновалов). Некоторым частям дивизии пришлось походным порядком преодолеть большое расстояние, и только к 5 июля они сосредоточились на отведенном рубеже Копысь — Шклов.

Генерал Курочкин побывал на командном пункте корпуса 1 июля. Тогда же он пообещал обеспечить телефонную связь между штабами армии и корпусом. Но это было не осуществлено, и больше от командующего 20-й армией наш корпус никаких распоряжений не получал. Правда, 4 июля ко мне явился командир 137-й стрелковой дивизии полковник Иван Тихонович Гришин и доложил, что он получил приказ от командующего 20-й армией поступить в распоряжение 61-го корпуса и занять оборону по восточному берегу Днепра Левки — Понизовье (южнее Орши).

Таким образом, к 5 июля корпус имел в составе 172, 110, 53 и 137-ю стрелковые дивизии (некоторые их части еще находились в пути), а также полк корпусной артиллерии, зенитный полк, два отдельных противотанковых дивизиона. Полоса действий нашего корпуса была растянута почти на сто километров.

Штаб корпуса, политотдел, службы строго следили за подготовкой оборонительных рубежей. Штабные офицеры находились в частях, помогали командирам быстрее организовать оборону, наладить систему огня, установить минные поля перед передним краем, оборудовать огневые позиции, основные, запасные и ложные, командные и наблюдательные пункты, отрыть окопы и траншеи, обеспечить маскировку.

В эти дни особенно трудно было начальнику инженерной службы полковнику Захарьеву. Все оборонительные сооружения велись с его участием.

По инициативе Захарьева были устроены две ложные площадки для посадки самолетов. Дезориентированный враг неоднократно наносил по ним бомбовые удары.

Побывали во всех частях лично я и комиссар корпуса бригадный комиссар Воронов. Приходилось кое-кому указывать на просчеты, вносить поправки. Полковника Кутепова я всегда ценил как опытного и энергичного командира. Но в одном из подразделений 388-го полка занимались устройством окопов на явно невыгодной для обороны местности. Об этом я сказал Семену Федоровичу, указывая на высоту:

— Вот где хороша позиция!

Кутепов согласился со мной, но заметил, что там, на высотке, зреет пшеница, и ему не хотелось допускать потери колхозного урожая.

Подобное наблюдалось и в других подразделениях. Так, в 110-й дивизии жалели рубить строевой лес для сооружения блиндажей и командных пунктов. В 53-й дивизии штаб размещался в палатках, словно в летних лагерях. Пришлось поправить товарищей.

Учитывались нами и печальные уроки первых дней войны — ошеломляющие танковые тараны противника. Во всех частях бойцы и командиры обучались ведению борьбы с танками, применяя бутылки с зажигательной жидкостью «КС» и связки ручных гранат.

Продуманно организовал противотанковую оборону командующий артиллерией корпуса комбриг Лазутин.

Ряд важных вопросов мы не могли решить. Вражеской авиацией и диверсионными группами часто нарушалась связь. Приказы и распоряжения до нас доходили с опозданием. Связь с соседями была с перебоями, иногда совсем отсутствовала. Поэтому мы на запад выслали офицеров связи. По их сведениям прояснялась обстановка, оживали топографические карты. Майор Н. Г. Туманян доложил, что 2 июля наши войска оставили город Борисов. Под ударами 18-й танковой дивизии противника, понеся большие потери, отошла в направлении Орши 1-я Московская мотострелковая дивизия. Гитлеровцы двинулись на рубеж Бобр — Толочин — Коханово.

Помощник начальника оперативного отдела штаба корпуса подполковник Иванов выезжал в Березино, чтобы установить связь с отходящими частями, выяснить, под давлением каких сил противника они отходят, на каких промежуточных рубежах могут задержать его. Иванову удалось связаться со штабом 13-й армии, который переезжал в район местечка Тетерин на реке Друть. Положение армии было незавидное. От 44-го стрелкового корпуса осталось лишь управление, во 2-м корпусе боеспособной была лишь 100-я дивизия под командованием генерал-майора Руссиянова, но и она понесла большие потери в живой силе и технике. Помощник начальника оперативного отдела штаба корпуса майор Никифоров передавал из района Бобруйска, что 28 июня противник сбил наши части, захватил Бобруйск и 30 июня форсировал Березину. Мотопехота с артиллерией продвигаются по шоссе на Рогачев и Могилев.

3 июля в 17 часов генерал Биричев доложил, что воинский эшелон, в котором едет штаб 172-й дивизии, прибудет на станцию Луполово в 19 часов. Когда командир и комиссар дивизии прибыли в штаб корпуса, я вынужден был сказать им несколько неприятных слов за опоздание.

Вечером 4 июля я отправился в штаб 172-й дивизии, чтобы проверить, как выполняет поставленную задачу дивизия, как организовано управление частями, как налажено снабжение, особенно подвоз боеприпасов. Одобряя действия генерала Романова, сообщил, что горком партии приступил к формированию отрядов народного ополчения, что эти отряды нужно формировать по военному образцу — взвод, рота, батальон. Отряды следует использовать в обороне на ближних подступах к Могилеву, организовать взаимодействие их с частями дивизии.

В тот же день 4 июля в штабе корпуса побывал член Военного совета 20-й армии корпусной комиссар Федор Алексеевич Семеновский. Он прибыл с группой работников из политотдела армии с задачей помочь в налаживании политической работы. Семеновский и Воронов побывали в 53-й и 110-й стрелковых дивизиях. После проведенной работы они мне сообщили, что бойцы и командиры, с которыми они беседовали, правильно понимают задачи, все ознакомлены с речью Сталина от 3 июля, настроение у людей боевое.

4 июля я вызвал к себе начальников отделов и служб корпуса, чтобы подвести итоги проделанной работы. Заслушал доклады командиров, посланных в качестве делегатов связи, и в заключение разъяснил обстановку на фронте.

5 июля я отдал боевой приказ войскам корпуса. Вот основные его положения:
1. О противнике. Перед фронтом корпуса ведут стремительное наступление крупные вражеские силы, поддерживаемые авиацией: со стороны Бобруйска — 3-я и 4-я танковые дивизии, со стороны Березино — 17, 18, 10-я танковые и 10-я моторизованная дивизии. Передовые части противника остановлены в районах Толочино — Бобр, Березино — Белыничи, Свислочь — Друть, Бобруйск — Быхов.
2. Задача. Прочно занять, рубеж обороны Орша (исключительно) — Копысь — Шклов — Могилев — Дашковка. Передний край — восточный берег реки Днепр.
3. Соединениям оборонять полосы:
137-й дивизии — Понизовье — Левки, командный пункт — деревня Черное.
53-й дивизии — Копысь — Шклов, командный пункт — деревня Словени.
110-й дивизии — Шклов (исключительно) — Кострица — Мосток, командный пункт — деревня Черепы.
172-й дивизии с отдельным противотанковым дивизионом — деревни — Пашково — Тишовка — Буйничи, командный пункт — западная окраина Могилева.
4. Резерв — 425-й стрелковый полк 110-й дивизии (командир полка полковник А. С. Пшеничников) и отдельный противотанковый дивизион. Командный пункт корпуса — деревня Городище, запасной — лес южнее деревни Ордать.
5. Станция снабжения — станция Темный Лес.
6. Всем командирам дивизий иметь в глубине обороны полк во втором эшелоне.

7 июля корпус поступил в подчинение командующего 13-й армией. С соединениями была установлена связь.

Какие же инженерные работы к этому времени были проведены в соединениях?

137-я стрелковая дивизия прибыла еще неполностью. Окопы были отрыты лишь на переднем крае, кое-где на танкоопасных направлениях установлены минные поля.

В 53-й стрелковой дивизии окопы отрыты без ходов сообщения.

Полностью оборудовали полевую оборону не только на переднем крае, но и в глубине 110-я и 172-я дивизии. В 172-й предусмотрительно подготовились к круговой обороне, хорошо замаскировали траншеи, наблюдательные пункты и огневые позиции артиллерии. Перед передним краем установили минные поля.

Умело организовал противотанковую оборону комбриг Н. Г. Лазутин. Интендант штаба корпуса подполковник А. Н. Коряков организовал снабжение войск всеми видами довольствия, провел работу по размещению, оборудованию тыловых учреждений, обозов, автотранспорта, складов, боеприпасов и горючего.

Со знанием дела организовал медицинскую службу мой однополчанин, участник первой империалистической и гражданской войн, начальник медицинской службы корпуса военврач И. Ф. Дуришин.

В первые дни боевых действий в полосе предполья на минах подрывались вражеские танки, уничтожалась живая сила, были взяты пленные.

Это были лишь разведывательные бои с передовыми отрядами противника, но каждый малейший частный успех имел большое моральное значение. Бойцы и командиры почувствовали себя более уверенно, убеждались в том, что врага можно бить.

Боевые действия войск корпуса начались 1 июля на бобруйском направлении стрелковой ротой лейтенанта Ларионова 172-й дивизии, а затем передовым отрядом командира батальона старшего лейтенанта А. П. Волчка, разведывательным батальоном капитана М. В. Метельского, которые совместно с частями прикрытия 20-го механизированного и 4-го воздушнодесантного корпусов задержали противника на реке Друть в районах Белыничи и Чечевичи.

4 июля вступили в бой с гитлеровцами передовые отряды и разведывательные батальоны других дивизий. Передовой отряд 137-й дивизии под давлением превосходящих сил врага начал отход из района Коханово (западнее Орши) на более выгодные рубежи.

В полосе предполья 53-й дивизии отрядом заграждения руководил начальник инженерной службы майор Горбачев. Рота лейтенанта В. Ф. Чуракова 223-го стрелкового полка двое суток не давала возможности переправиться вражеским войскам через реку Друть. Было подбито несколько танков, взяты пленные 17-й танковой дивизии. Старшина Пичугин связкой ручных гранат подбил вражеский танк, но и сам погиб.

Разведывательный батальон 110-й дивизии в районе деревни Комсеничи уничтожил вражеский передовой отряд 29-й мотодивизии.

Утром 8 июля в штаб корпуса прибыл командующий 13-й армией генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов. Я подробно доложил ему обстановку о боевых действиях передовых отрядов в полосе предполья. Генерал Ремезов одобрил действия корпуса и приказал не допустить форсирования реки Днепр вражескими войсками, он сообщил, что в районе Смоленск — Кричев сосредоточиваются крупные силы наших войск.

9 июля я вызвал к себе на командный пункт всех командиров и комиссаров дивизий и командующих артиллерией, чтобы подвести итоги боевых действий разведывательных батальонов и передовых отрядов.

Вывод мой был прост. В 53, 110 и 172-й дивизиях, которые раньше заняли оборону, разведывательные батальоны и передовые отряды действовали успешно.

Подробно были разобраны боевые действия отрядов заграждения, которыми командовали майор Горбачев из 53-й стрелковой дивизии, майор Сергеев из 110-й дивизии, капитан Метельский и старший лейтенант Волчок из 172-й дивизии. Особо были отмечены боевые действия рот лейтенанта Чуракова из 223-го полка 53-й дивизии, лейтенанта Ларионова из 514-го полка 172-й дивизии. Эти подразделения с 4 по 9 июля вели боевые действия с врагом, наносили ему потери в живой силе и технике, давали ценные сведения о противнике перед фронтом корпуса.

9 июля начальник штаба корпуса генерал-майор Биричев был тяжело ранен и выбыл из строя, на его место прибыл досрочно выпущенный из академии Генштаба полковник Асафов. Он сумел сразу же включиться в дело, правильно ориентировался в обстановке, умело разрабатывал планы боевых действий. К сожалению, мне с ним долго работать не пришлось. 14 июля он получил тяжелое ранение и самолетом был эвакуирован.

Я приказал командирам 53, 110 и 172-й дивизий представить к правительственным наградам особо отличившихся бойцов, сержантов и командиров за организацию обороны и за действия в разведывательных боях. Указ о награждении был опубликован в «Правде» за 10 августа 1941 года.

К 7 июля 20-й механизированный корпус занимал рубеж обороны Красная Слобода — Твердово (30–35 км юго-западнее Могилева), во втором эшелоне его 210-я мотострелковая дивизия на рубеже Корчемка — Новоселки (10–15 км юго-западнее Могилева). Командующий 13-й армией приказал 20-му механизированному корпусу во чтобы то ни стало удерживать восточный берег реки Друть, обеспечив занятие жесткой обороны по восточному берегу реки Днепр.

20-й мехкорпус вел активные боевые действия с врагом. Штаб 13-й армии доносил в штаб фронта:

«Все время, в течение 7, 8 и 9 июля шли бои на западном берегу реки Днепр. Особенно необходимо отметить боевые действия 20-го мехкорпуса в районе Куты-Угалье, где были разгромлены полк СС, батальон связи и мотопонтонный батальон. Затем 20-й мехкорпус получил задачу выйти из боя и сосредоточиться в районе Старинки на доукомплектование».

9 июля на совещании я охарактеризовал обстановку, сложившуюся на фронте, и еще раз уточнил задачи дивизий. Особенно подчеркнул важность обороны города Могилева.

— Могилев надо сделать, — обращался я к командиру дивизии Романову и комиссару Черниченко, — неприступной крепостью. Местные партийные и советские органы провели большую работу. Население города помогло укрепить оборону. Впереди окопов отрыт 25-километровый противотанковый ров. Вы, Михаил Тимофеевич, командуете всеми воинскими частями в городе, а на вас, Леонтий Константинович, возлагаю обязанность держать постоянную связь с партийными и советскими организациями города.

Всех присутствующих на совещании я предупредил, что противник, как показывают пленные, готовит мощный удар по Могилеву с целью смять нас и переправиться через Днепр. Наша задача — выиграть время, чтобы войска армии и фронта подтянули резервы, подготовились для решительного контрнаступления.

Командирам 53-й и 137-й дивизий приказал усилить тыл, организовать противопехотную, противовоздушную и противотанковую оборону, наладить управление подразделениями, обеспечить их боеприпасами, горючим и продовольствием.

Напутственное теплое слово сказал после меня и комиссар корпуса Воронов. Мне это совещание хорошо запомнилось, оно было коротким, деловым, как будто торжественным, каждый присутствующий сознавал всю ответственность перед Родиной.

Противник сосредоточивал крупные силы в лесах около деревни Староселье, на железнодорожной станции Копысь, севернее и северо-западнее Могилева, у районных центров Круглое и Белыничи. Я доложил об этом командующему 13-й армией и просил его нанести по скоплениям врага бомбовый удар. Вначале он пообещал это сделать, но позднее сказал: «Наша авиация не будет действовать, используйте свои силы и средства».

С утра 11 июля противник два часа обрабатывал полосу обороны 172-й дивизии бомбовыми ударами, артиллерийским и минометным огнем. Затем широким фронтом двинулись танки. Воины 172-й дивизии отбили несколько атак, десятки танков были уничтожены артиллерией и бутылками с зажигательной смесью.

Сильным налетам авиации, артиллерийскому и минометному обстрелу подвергся передний край обороны 53-й дивизии. Противник неоднократно пытался навести переправы через Днепр, но успеха не имел.

На следующий день все повторилось сначала — налеты авиации, артиллерийский и минометный обстрел, танковый таран. К вечеру противнику удалось потеснить части правого фланга 53-й дивизии, продвинуться на 3–5 км и у станции Копысь организовать переправу.

В этом бою воины 53-й дивизии проявили стойкость и героизм. Командир 12-го полка полковник М. А. Жук был тяжело ранен, но продолжал руководить боем.

Нависла угроза и над левым флангом корпуса. 10-я моторизованная и 4-я танковая дивизии противника после длительной авиационной и артиллерийской обработки с 10 часов 30 минут 11 июля начали форсировать Днепр на участке Быхов — Дашковка. В 14.00 вражеский батальон пехоты с танками и бронемашинами, поддержанный десантом, высаженным у деревень Костинка и Махово, захватил деревню Следюки, а затем деревню Сидоровичи. Вражеского удара не выдержала 187-я дивизия 45-го стрелкового корпуса, которая была растянута на широком фронте. Выгрузившиеся на станции Чаусы другие части 45-го корпуса пытались ликвидировать прорыв, но их контратаки были безуспешными. Не изменили положении и брошенные в бой прямо из эшелонов разрозненные подразделения 20-го стрелкового корпуса. Враг продолжал удерживать деревни Сидоровичи и Следюки, пытаясь развивать наступление в северном, восточном и юго-восточном направлениях. Конечно, после больших переходов или прямо с поездов под непрерывными бомбежками, когда люди буквально падали от усталости, когда надо было рыть под огнем противника окопы и траншеи, трудно было рассчитывать на успех.

Положение войск корпуса осложнялось, враг обходил фланги. После налетов авиации, удара артиллерии и минометов 12 июля танки противника устремились в направлении деревень Яковлевичи и Черное. Частям 137-й дивизии лишь временно до исхода дня удалось их задержать на реке Лахве.

Очень сильной бомбардировке подверглись позиции 53-й дивизии. Ее командир полковник Коновалов докладывал мне по телефону, что враг, видимо, хочет смешать с землей дивизию, но заверил: «Мы все равно не отступим!»

Не имея возможности нанести по скоплению войск противника в районе переправ бомбовый удар, мы использовали корпусную артиллерию и артиллерию 137-й и 110-й стрелковых дивизий. Их огонь был губителен как для мотопехоты, так и для танков, но не мог существенно изменить положение. Необходимы были свежие силы. Правда, вечером 12 июля командующий 13-й армией сообщил, что в мое распоряжение прибудет 20-й механизированный корпус, и обязал меня поставить ему задачу: ударом в направлении Копысь — Шклов уничтожить противника, восстановить положение 53-й и 137-й дивизий, не допуская впредь гитлеровцев на восточный берег Днепра. Действительно, через сутки ко мне на командный пункт явился командир механизированного корпуса генерал-майор Николай Денисович Веденеев. Он доложил, что его войска сосредоточиваются в районах деревень Городище, Ордать и будут готовы к выполнению задачи лишь к 15 июля. От него я узнал, что это совсем не механизированный корпус: по своему численному составу и техническому вооружению он фактически равнялся стрелковой дивизии.

А уже 13 июля крупные силы танков противника при мощной поддержке авиации и артиллерии смяли 53-ю дивизию и устремились в направлении районного центра Дубровно. После трех дней упорных боев 137-я дивизия понесла большие потери и вынуждена была отойти на рубеж Бояры — Бородавка — Ермоловка. Связь с правофланговым 409-м полком была утрачена. К исходу 16 июля дивизия отошла на рубеж реки Баси в район деревни Маслаки. 53-я дивизия отступила на рубеж деревень Окуневка — Городец.

К этому времени телефонной связи со штабом 13-й армии и соседом слева, 45-м корпусом, уже не было. Станцию снабжения Темный Лес захватил противник. На 16 июля корпус оказался в полном окружении.

Вражеская авиация все чаще и чаще бомбила расположение штаба корпуса, и мы вынуждены были перейти на запасной командный пункт. 16 июля погиб начальник оперативного отдела штаба полковник Фурин. Исполнять обязанности был назначен подполковник Алексей Николаевич Коряков. Потом начальником оперативного отдела по совместительству назначили начальника связи корпуса подполковника Ивана Павловича Соколова. В условиях полного окружения особое внимание надо было обратить на безопасность штаба корпуса. Начальником охраны штаба корпуса был назначен старший лейтенант Георгий Антонович Никитин. Это был бесстрашный человек. Он не раз вступал в схватки с врагом.

Чтобы исправить положение, утром 17 июля с рубежа Городище и Княжиц перешли в наступление 20-й механизированный корпус и два полка 110-й дивизии в направлении Копысь — Шклов. Они продвинулись до деревень Яковлевичи — Принцевка, но там были встречены крупными силами танков и пехоты противника и остановлены, а к исходу 20 июля вынуждены были отойти на рубеж деревень Углы — Громаки — Ладыжино — Черепы — Николаевка. В течение этих боев наши войска понесли большие потери. Нависла угроза над командными пунктами 20-го механизированного корпуса и нашего. Спасло то, что на этом направлении оказались позиции корпусной артиллерии, которая способна разрушать долговременные бетонные укрепления. Пришлось прямой наводкой бетонобойными снарядами открыть огонь по танкам. Несколько танков сразу же вспыхнуло. Остальные повернули обратно. Очень умело были применены бутылки с зажигательной смесью. Таким образом, нам удалось задержать гитлеровцев на рубеже деревень Городище — Княжицы.

В этих боях большой урон понесли вражеские войска. Было подбито и уничтожено много танков и автомашин, мотоциклов и живой силы противника, захвачены пленные.

На оршанском направлении на командном пункте под Княжицами вместе с командиром 394-го стрелкового полка Яковом Степановичем Слепокуровым находился начальник особого отдела бригадный комиссар Андрей Петрович Обухов.

Возвратившись в штаб корпуса, Обухов мне рассказал такой случай.

— Смотрю, — говорит, — с наблюдательного пункта в бинокль, где обороняется третий батальон. Из лесочка вышли немецкие танки и понеслись прямо на наши окопы. Но ребята молодцы, не растерялись. Один танк подбили артиллеристы, несколько танков вспыхнуло от бутылок с горючей смесью и связок гранат, которые бойцы бросали прямо под вражеские машины. Выходит, значит, наши люди крепче брони.

Потом эти слова Андрея Петровича я часто вспоминал и повторял в боевой обстановке.

Некоторое время в моем распоряжении находилась 1-я Московская мотострелковая дивизия. Как-то в середине июля ко мне на командный пункт явился полковник В. А. Глуздовский и доложил, что он временно командует этой дивизией, так как командир ее полковник Я. Г. Крейзер ранен и эвакуирован. В районе города Борисова 1-я Московская дивизия после жестоких боев и больших потерь была окружена. Полковнику Глуздовскому удалось вывести из окружения 1200 человек с ручным оружием, небольшим количеством боеприпасов, однако без продовольствия, обоза и средств связи.

— Можете ли вы выполнять боевую задачу? — спросил я Глуздовского.

— Можем! — заверил он.

Остаткам 1-й Московской дивизии была поставлена задача: оседлать дороги на города Пропойск (Славгород) и Чаусы, вместе с батальоном левофлангового полка 110-й дивизии занять оборону на рубеже деревень Вильчицы — Дары и тем самым прикрыть фланг и тыл 172-й дивизии.

Таким образом, главными силами, с помощью которых в то время предполагалось парировать удар противника с тыла, были 20-й механизированный корпус и 1-я Московская мотострелковая дивизия, основательно обескровленные в предыдущих боях.

Успешно вела боевые действия 172-я стрелковая дивизия. Генерал Романов сделал все для того, чтобы дивизия осуществила разработанный ранее план обороны Могилева и превратила этот город в крепость.

С 3 по 9 июля на подступах к Могилеву шли бои разведывательного характера. Но и тогда противник почувствовал силу наших ударов, потерял много живой силы и техники. В частях дивизии были созданы подвижные истребительные отряды, которые дерзкими ночными налетами сожгли много гитлеровской техники. В районе Буйнич по бобруйскому шоссе лишь за один день боев было отбито несколько массированных атак и уничтожено 39 танков.

После того как попытки гитлеровцев сломить оборону Могилева лобовой атакой были сорваны, они нащупали слабые места на соседних участках.

Форсировав Днепр севернее Быхова, гитлеровцы с 13 июля расширяли плацдарм в районе деревни Сидоровичи, намереваясь отрезать части, находящиеся в Могилеве, от частей, оборонявшихся на левобережье. С этого времени начались славные боевые дела 747-го стрелкового полка, поддерживаемого 601-м гаубичным и армейским зенитным артиллерийскими полками. На этом направлении длительное время сдерживал наступление врага специальный отряд под командованием майора Г. И. Златоустовского. В отряд входили стрелковый батальон, две полковые артиллерийские батареи, дивизион 493-го артиллерийского полка и разведывательный батальон дивизии. Много героических подвигов совершено воинами отряда.

16 июля наши войска оставили Смоленск, Кричев. Части 61-го корпуса по сути дела оказались во вражеском окружении. В такой сложной обстановке мне нужно было принять правильное решение: продолжать бой или выводить войска из окружения. И вдруг телеграмма Ставки Верховного командования на имя командующего 13-й армией В. Ф. Герасименко: «Могилев под руководством Бакунина сделать Мадридом».

Было понятно, что обороне Могилева придается важное значение. Командование дивизии, партийные и советские органы Могилева сделали все для того, чтобы приказ Верховного главнокомандующего был известен каждому солдату, каждому жителю города.

Могилев один из первых городов в начале Великой Отечественной войны вступил на путь всенародной борьбы. Здесь было сформировано более десяти батальонов народного ополчения, вооруженных стрелковым оружием, снабженных ручными гранатами и для борьбы с гитлеровскими танками — бутылками с зажигательной смесью. Подразделения народного ополчения, милиции, войск НКВД по своим боевым качествам не уступали лучшим подразделениям 172-й дивизии.

С 21 по 25 июля танки и пехота гитлеровцев, поддержанные крупными силами авиации, огнем артиллерии и минометов, методично сужали кольцо окружения. И когда отпала целесообразность удерживать Могилев, я принял решение выходить из окружения и отдал об этом приказ всем соединениям корпуса.

Войска, принимавшие участие в операции на днепровском рубеже в районе Могилева, сдерживали 23 дня крупные танковые и механизированные силы противника, а с 19 по 27 июля сдерживали несколько пехотных дивизий группы армий «Центр». Этим способствовали стабилизации фронта наших войск на рубеже Ярцево — Ельня — Дятково.

Я до сих пор с большой благодарностью вспоминаю боевые дела моих ближайших помощников: начальника штаба корпуса генерала Биричева, комиссара Воронова, полковника Асафова, начальника политотдела полковника Турбинина, начальника тыла подполковника Корякова, начальника связи подполковника Соколова и других товарищей, обеспечивших управление соединениями и частями корпуса в дни героической обороны Могилева.

За время боев, по далеко не полным данным наших штабов, было подбито и уничтожено: 24 самолета, более 500 танков, около 400 мотоциклов, более 1500 автомашин, убито не менее 30 тысяч солдат и офицеров противника.

Войска корпуса также понесли большие потери. Героическая оборона на рубеже Днепра в районе Могилева на некоторое время сдерживала врага на дальних подступах к Москве. Боевая задача была выполнена. При этом особенно отличились 172-я и 110-я стрелковые дивизии.

Солдатами были все / сост.. И. И. Гаврилов, Н. А. Толстик // 2 изд. доп. и исправл. — Минск: Беларусь, 1972. — С. 63–79.